Александр Шохин: Считаете, что у бизнеса есть деньги? Продайте ему то, чем готовы пожертвовать

24.07.2023

Российский крупный бизнес призвали частично решать проблему растущих государственных расходов через выплату единоразового сбора со сверхдоходов прошлых лет. Параллельно правительство продолжает изыскивать новые возможности для пополнения бюджета и оптимизации его расходов. Почему повышение налогов не выход, а windfall tax и вовсе сомнителен с точки зрения закона, и как государство могло бы привлечь бизнес к наполнению бюджета, не прибегая к крайним мерам, в интервью "Интерфаксу" рассказал президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин.

- Законопроект о единоразовом сборе со сверхдоходов 2021-2022 гг. принят Госдумой в первом чтении. Насколько мы понимаем, дискуссии, какие компании смогут все же не платить сбор, еще продолжаются. В частности, правительство одобрило льготу по платежу для компаний со значительным падением прибыли в 2022 году, подпавших под санацию кредитных организаций и ряда других потенциальных плательщиков. РСПП участвует в обсуждениях, или компании и отрасли пытаются самостоятельно отстоять возможность избежать квазиналога? И есть ли итоговая договоренность о том, что, как вы ранее формулировали, "любые корректировки по изъятиям из схемы платежа - за счёт бюджета"? Остается ли фиксированной общая сумма сбора в 300 млрд рублей?

- Во-первых, мы считаем, что сама идея windfall tax, мягко говоря, не самая эффективная налоговая новация правительства и Минфина в частности. Мы считаем, если бы правительство выработало некие формулы изменения налогов при изменениях мировой конъюнктуры, либо дефицита бюджета, это было бы правильнее. Первой нашей реакцией на предложение собрать лишнее в виде такого налога было: это вообще-то налог, имеющий обратную силу, что противоречит налоговому законодательству. А Минюст установил, что это и Конституции противоречит.

В итоге мы придумали некую формулу, которая смягчает эти недостатки закона, причем придумали ее мы, а не Минфин. А именно - про обеспечительный сбор, налог должен быть формально уплачен в следующем году, но, если кто-то по схеме штрафа в ГИБДД заплатит раньше, тому 50% скидка.

Нынешний законопроект мы в принципе поддержали. У нас есть ряд технико-юридических поправок, которые успокоили бы бизнес, потому что сейчас, если вы платите, например, 50% предполагаемого налога до конца ноября, вам скидка, если в январе - полностью платите. А если вы, например, ошиблись в расчетах, что-то неправильно посчитали, и к вам пришла в январе налоговая проверка, и они обнаружили, что вы на рубль недоплатили, то вам могут пересчитать по 10%-ной ставке. Поэтому мы за точность формулировок, чтобы не было таких возможностей теоретически. Депутаты с нами согласились, что здесь надо, что называется, "подрихтовать", чтобы не было возможностей толкования.

В части конкретных просьб отраслей и компаний мы заявили свою позицию еще раньше, поддержали позицию Минфина, что у нас максимально универсальная формула. В этой связи любые просьбы не должны трогать базовые договоренности: не больше 300 млрд рублей (общая сумма сбора - ИФ), это 10% в январе и 5% до конца ноября. Если за счет бюджета какие-то льготы будут предоставлены, мы не возражаем, хотя прекрасно понимаем, что льготы за счет бюджета должны иметь некий источник, коим могут быть те же самые налоги. Поэтому надеюсь, что эта история будет иметь некое логичное завершение, а дальше в любом случае нужно держать руку на пульсе и не позволять Мнфину нас "подарками" заваливать.

- Есть ли у бизнеса опасения, что единоразовый сбор в итоге окажется не таким уж единоразовым, то есть windfall tax станет одним из инструментов фискальной политики государства на случай роста бюджетных расходов?

- Повторюсь, мы против единоразовых взносов, мы за то, чтобы была налоговая система, которая реагирует, в том числе, на нестандартные ситуации. Мы считаем, что больше windfall tax вводить нельзя. Лучше, и мы сразу это предлагали, давайте повысим налог на прибыль. У кого было больше прибыли, он заплатит больше налога. Или ввести некую дифференциацию тех или иных налогов в зависимости от этой самой конъюнктуры. Чем и занимался Минфин, кстати сказать, корректируя, например, НДПИ и экспортные пошлины. Там как раз некая дифференциация была, привязанная к мировым ценам, и эта схема работала и в 2021 году, и в 2022 году. Поэтому придумывать схему введения налога задним числом, я думаю, неправильно. Или придется вносить поправки в Конституцию, что можно бизнес "радовать" такими новациями.

Хотя мы понимаем, что экспортно-благоприятную конъюнктуру ожидать довольно трудно в силу ограничения другого порядка для российских экспортеров, тем не менее, ситуация может по-разному складываться. Считаем, что чем проще система администрирования, чем универсальнее налог, тем лучше. Поэтому будем уговаривать правительство, а иногда даже и требовать, чтобы такие истории никогда больше не повторялись.

- Кстати, текущее ослабление рубля и возникающие от этого у экспортеров дополнительные доходы тоже можно расценить как windfall. Резкое падение рубля уже успело запустить угасшую было дискуссию о возможном таргетировании курса. ЦБ традиционно эту идею не поддерживает. Но все же - вы видите необходимость сейчас как-то вмешиваться в ситуацию на валютном рынке?

- Центральный банк категорически против таргетирования курса и поддержания соответствующей валютной интервенцией курса рубля. Но, в соответствии с Конституцией, обязанностью ЦБ является обеспечение стабильности национальной валюты, и поэтому, конечно, когда такие скачки, создается ситуация неопределенности, будь это экспортер, импортер и так далее. Существуют разные словесные интервенции, например, что курс 80-90 рублей комфортный для всех - для экспортеров, импортеров. Для экономики, если иметь в виду бюджет, наверное, в коротком периоде - да. Затем вырастут расходы на индексацию социальных выплат, подорожают государственные заимствования и так далее, импортеры, понятно, пострадают от того, что импорт становится дороже.

Таргетирование курса - это политика, от которой мы ушли еще в 1998 году, но, тем не менее, есть методы непрямого таргетирования курса через создание какого-то валютного коридора, интервенции по удержанию курса. Есть методы и типа денежно-кредитной политики, которая обладает более широким набором инструментов.

- Правительство планирует приоритизировать, точнее, сократить расходную часть бюджета. РСПП привлекают к обсуждению того, какие проекты можно "зарезать" или отложить на более поздний срок, или этот процесс пока идет исключительно на ведомственном уровне?

- Понятно, что у нас сейчас будет проходить, скорее всего, некое секвестрование бюджета, какие-то статьи расходов будут сокращаться на традиционные 10%. Минфин уже об этом заявил. Но у нас очень много воспроизводящихся расходов, в том числе на социальную защиту населения. Это не разовые компенсации, устанавливаются надбавки, которые воспроизводятся постоянно в будущих периодах. Поэтому эти расходы не только не сократишь, но их надо и индексировать. Расходы, если не брать оборонные - на безопасность, социальные и т.д., у нас выросли очень существенно, и сокращаться, вероятно, не будут. Поэтому понятно, что нужно где-то по сусекам поскрести. Но сусеки - это не повышение налогов, повышение налогов - это вообще крайняя мера.

Надо посмотреть в том числе на такие меры, как, например, массовая приватизация. Если вы считаете, что у бизнеса есть деньги, ну продайте ему то, что вы считаете не то что ненужным государственным имуществом, но чем готовы пожертвовать, понимая, что бизнес это не разбазарит, а наоборот - может даже более эффективно управлять. У нас много госкомпаний, госкорпораций и так далее, даже избыток. И в банковской системе, и в индустриальном секторе. Это может дать сотни миллиардов рублей, надо на это решаться. РСПП и многие члены бюро РСПП публично предлагали запустить такой механизм массовой приватизации. Государству жалко лакомые кусочки, а то, что оно готово отдать, никому не нужно - ни государству, ни бизнесу, потому что это всякие ГУПы, МУПы, которые требуют больших серьезных вложений.

Это один способ.

Второй способ - государственный долг. У нас 15% доля государственного долга по ВВП, цифра не очень большая, но при нынешней ключевой ставке это 10,5-11% на обслуживание долга, многовато.

Кстати, это и к вопросу о том, надо ли таргетировать инфляцию, либо надо подтягивать ключевую ставку к реальной инфляции. Ведь высокая ключевая ставка делает деньги дорогими, поэтому если инфляция будет в конце года, о чем говорят, меньше 5%, то откуда 7,5% (ключевая ставка - ИФ) и откуда намеки ЦБ, что 21 июля они повысят ключевую ставку до 8%, а может и более? Поэтому здесь, безусловно, проблемы есть, но есть и инструментарий их решения. Главное, чтобы и экспортеры, и импортеры, и граждане адаптировались к какому-то пониманию того, какой курс, а не тому, что сегодня он укрепился в два раза, завтра ослаб в два раза и так далее. Это создает если не панику, то суетливое поведение хозяйственных агентов и домохозяйств.

- Власти, похоже, частично, готовы поддержать идею РСПП о перераспределении долей иностранных бенефициаров в экономически значимых организациях среди российских акционеров. Соответствующий законопроект подготовлен, но в текущей редакции предполагает, что перераспределение затронет только те компании, где иностранным холдингам принадлежит более 50%. Как много организаций затронет новация при утверждении текста в таком варианте? Ведется ли обсуждение возможного расширения применения этой нормы на компании с меньшим участием иностранцев?

- Мы сейчас занимаемся несколько другим законопроектом - о замещении иностранных акций российскими. У нас много компаний инкорпорированы в офшоры. И, скажем прямо, в этих офшорах в основном российские бенефициары. Давно была поставлена задача деофшоризации, редомициляции - перехода в российскую юрисдикцию, в том числе и специальные административные районы в Калининграде и Приморском крае. Но выясняется, что российским компаниям очень трудно уйти из этой юрисдикции. Их не отпускают, в том числе, и потому, что у них есть иностранные акционеры. Особенно, если это иностранные публичные компании. Чтобы стать российской международной компанией, нужно принять соответствующее корпоративное решение. А его принять невозможно. Не только потому, что у российских бенефициаров нет контроля. Иностранные акционеры не голосуют, они боятся голосовать. Боятся принимать решение в советах директоров, правлениях. Опасаются подпасть под персональные санкции.

В этой связи мы инициировали законопроект, который позволяет предложить иностранным акционерам российские акции в случае перехода в российскую юрисдикцию. Но тут возникает вопрос: "А можем ли мы как-то распорядиться этими акциями или они будут замороженными?". Мы говорим, что да, можете продать свои акции и вывести деньги. Но не от России зависит то, что конвертировать рубли в доллары невозможно. Давайте, работайте со своими правительствами и так далее. Такого рода замещение получается российскими акциями. Но Центробанк почему-то боится, что это будет воспринято как экспроприация. Но ведь мы предлагаем актив и предлагаем возможность выхода из этого актива.

Более того, сейчас российские бенефициары из-за этих ограничений не могут получать дивиденды. Но если схема будет реализована, они смогут их получать в России и инвестировать в Россию. Это может дать мощный толчок развитию финансовых рынков и инвестиционного пространства. Речь не идет о том, чтобы выкинуть иностранцев и захватить их доли, а предложить схему, которая сохраняет их право на актив, по схеме, когда они станут акционерами международных российских компаний.

- РСПП был инициатором дискуссии о целесообразности сохранения института уполномоченного при президенте РФ по защите прав предпринимателей на фоне истечения полномочий нынешнего уполномоченного. Вы предлагали консолидировать функционал по защите прав бизнес-сообщества на базе нового института. Чем конфигурация, которую предлагает РСПП, отличается от существующей? И как сейчас идет обсуждение этого предложения?

- Мы предложили объединить два института: институт федерального уполномоченного с одной стороны, и с другой - автономную некоммерческую организацию "Платформа для работы с обращениями предпринимателей" ("За бизнес" - ИФ). Центральные аппараты правоохранительных органов должны рассматривать поступившие в АНО обращения на уровне не ниже заместителя руководителя ведомства. Мы считаем, что эти два института надо объединить. То есть обращения должны подаваться в цифровом режиме на платформу, а что касается других функций уполномоченного, они должны остаться.

Более того, мы предложили схему государственно-частного партнерства. Сейчас у этого АНО мощный наблюдательный совет, которого нет у уполномоченного. Туда входят руководители четырех бизнес объединений - РСПП, ТПП, "Деловой России", "Опоры России". Туда также входит помощник президента по экономическим вопросам Максим Орешкин, первый вице-премьер Андрей Белоусов, министр экономического развития Максим Решетников, входят вторые лица в правоохранительных структурах. Такой наблюдательный совет мог бы заменить еще одну структуру - рабочую группу, которую президент создал в 2016 году, это рабочая группа по мониторингу и анализу правоприменительной практики в сфере предпринимательства. Эта рабочая группа включает четырех руководителей бизнес-объединений, двух помощников президента, четырех заместителей руководителей правоохранительных структур и руководителя администрации президента и должна обобщать конкретные кейсы, давать системные предложения, как изменить законодательство. Наблюдательный совет АНО, мы считаем, мог бы заменить эту рабочую группу. Кто может быть председателем наблюдательного совета? Вплоть до президента. Наша схема более гибкая, и, на мой взгляд, она поднимает институт уполномоченного на следующий уровень, превращая его в институт партнерства государства и бизнеса.

Интерфакс