Знакомство Владимира Арсеньева и Дерсу Узала могло закончиться смертью

28.10.2022

Нынешний год объявлен годом Владимира Клавдиевича Арсеньева в связи с празднованием 150-летия со дня его рождения. Мы решили заглянуть в прошлое и приглядеться к личности этого исследователя. На Дальнем Востоке он известен как географ, этнограф, военный, писатель и член географического сообщества. Однако за титулами и регалиями скрывается богатая история человека активного и сильного. Об этой части истории в эфире радио «Комсомольская правда» во Владивостоке на волне 90.4FM поведал Алексей Буяков, председатель Приморского краевого отделения Русского географического общества – Общества изучения Амурского края, автор ряда книг по вопросам истории Владивостока и Приморья.

– Арсеньев провел целый ряд исследовательских экспедиций в малоизученных районах Приамурья, Камчатки, Охотского побережья. Получается, до него эти места были белыми пятнами?

– Не думаю, что Арсеньев был первопроходцем. По маршруту его первой комплексной экспедиции 1906 года уже практически проходил Пржевальский и Венюков. У каждого из них была своя цель. Цель Арсеньева – исследовать малознакомые районы Уссурийского края. Поэтому он снарядил в мае экспедицию и пошел по протоптанным Пржевальским и Венюковым путям, а потом уже углубился в дебри уссурийской тайги.

– Будучи военным офицером, он выполнял и военные задачи, когда отправлялся в экспедиции?

– Задачи в экспедиции 1906 года ему лично ставил Приамурский генерал-губернатор Павел Федорович Унтербергер, который был наслышан о молодом офицере, исследовавшем самостоятельно окрестности Владивостока, Никольск-Уссурийского, Посьета.

Какая была главная задача. Только закончившаяся русско-японская война показала слабость не только армии, но и нашу слабость в информировании о своей же территории. Поэтому надо было исследовать места, где возможна высадка противника. Эта экспедиция должна была решать комплекс задач не только оборонительного характера, но и вопрос того, где можно разместить войска, где есть родники, где более или менее пригодные места для прохождения солдат.

Если говорить о конкретной задаче, это еще и исследование окрестностей залива Святой Ольги. Так как, вероятно, японская эскадра могла высадить там десант, который бы перерезал железную дорогу между Хабаровском и Владивостоком и вышел бы в тыл нашим гарнизонам.

Самое главное – он проявил себя не просто как разведчик. Смысловая нагрузка слова разведчик – это, прежде всего, человек, который добывает знания, сведения, информацию о противнике. Поэтому он разведчик территории или офицер-маршрутник, который прокладывал пути и отмечал все на карте.

– Он же еще до 1906 года самостоятельно исследовал территории?

– Да, он проводил экспедиции и ранее. Арсеньев появился во Владивостоке в 1900-м и сразу начал изучать окрестности города, флору, фауну. В годы русско-японской войны он возглавлял охотничью команду, которая выдвинулась на границу в сторону Барабаша, Посьета. Поэтому для него эти места были знакомы, все остальное надо было изучать в первый раз.

– И тогда Арсеньеву пришла мысль, что надо составить описание флоры и фауны?

– Экспедиция была комплексная. По ходу прохождения тех или иных мест отстреливали птиц, препарировали, делали коллекцию. Составляли гербарий тех растений, которые произрастали на разных территориях. Потом все это паковалось и отправлялось отдельно во Владивосток на миноносцах или попутных судах. Не забывайте про важность темы изучения народа.

Кстати, мы знаем его как этнографа, но он еще проявил себя как археолог, делал раскопки племени Мохэ, государства Бохай, потом Чжурчжэней, и в итоге обнаружил их следы в виде артефактов. Благодаря ему, коллекции пополнялись не только этнографические, но и археологические тоже. Все это он привозил в музей Общества изучения Амурского края.

– Да, он же изучал коренное население, тоже очень много описаний оставил об этом.

– Арсеньев проявил себя здесь еще как великолепный этнограф. Он изучил быт, нравы населения, которое проживало здесь. До него, конечно, эти работы проводились, но не так глубоко и широко, как в ходе его экспедиций.

– Расскажите про его знакомство с Дерсу Узала.

– Это произошло как раз в августе 1906 года, Арсеньев нанял его в качестве проводника тех мест, где он планировал пройти через уссурийскую тайгу и выйти к заливу Святой Ольги. Он и раньше знакомился с местным населением, но Дерсу Узала запал в душу своими знаниями, может, охотничьей смекалкой. Это знакомство могло трагически закончиться. Арсеньев пошел на охоту и чуть не убил Дерсу Узала.

– В дневниках он также писал про население этого края. Как он взаимодействовал с местными?

– Исследованием быта, нравов коренных народов он занимался по ходу экспедиций в разные годы. Что интересно – тут хозяйничали хунхузы, которые доставляли много неприятностей, вплоть до убийств и грабежей местного населения. Хунхузов пытались выжить отсюда, что потом получилось у Арсеньева в ходе его секретных карательных экспедиций. В том числе он занимался выдворением китайцев.

Поэтому перед ним стояли задачи и такого характера, исходя из целей, которые преследовал генерал-губернатор.

– Можно ли выделить главные открытия из его экспедиций?

– Важно говорить о том, что он сделал открытия во многих сферах, но сложно выделить что-то одно. Он был разноплановым исследователем. Как политолог он выступил, когда предвидел агрессию Японии в отношении Китая, заявил о необходимости льгот для местного населения. Он оставил после себя множество сочинений, рукописей, книг. Выступал в историческом здании Императорского Русского географического общества со всеми находками, что он привез из экспедиции. Потом это разошлось по музеям.

– Какие черты характера Владимира Клавдиевича вам импонируют больше всего?

– Прежде всего, это то, что он человек достаточно энергичный, смелый, берущий ответственность не только за себя, но и за людей. В экспедиции 1908 года были тяжелые моменты, когда у группы закончилось продовольствие и силы. Арсеньев смог своим примером показать, что надо идти дальше, что между жизнью и смертью лучше выбирать жизнь и бороться за нее любыми путями.

Еще и его доброта по отношению к тем народам, которые он изучал. Уже в 1920-е годы некоторые высказывали непонимание: «Что ты с ними возишься». «Это такие же люди», – отвечал он.

Комсомольская правда