На 50 лет назад: почему мир снова столкнулся со стагфляцией

16.10.2023

Конфликт на Ближнем Востоке, начавшийся в день пятидесятилетия войны Судного дня 7 октября, навел на дополнительные параллели между 1970-ми и нашим временем. Экономисты бьют тревогу, усматривая явное сходство стагфляции полувековой давности с современным положением дел. Что представляла собой стагфляция и насколько велика вероятность такого развития событий в ближайшие месяцы и годы, разбирались «Известия».

В начале был дефицит

Стагфляция — процесс, комбинирующий высокие темпы роста потребительских цен с низкими темпами экономического роста. В норме считается, что одно противоречит другому на сколько-нибудь длинной дистанции: рост цен сопровождает быстрый экономический подъем, тогда как если цены не меняются или тем более снижаются, это совпадает со стагнацией и кризисом. Но иногда бывает иначе — именно такая ситуация сложилась 50 лет назад.

Фундаментальной проблемой во многих странах стал резкий рост государственных расходов на социальное обеспечение в развитых государствах со второй половины 1960-х годов. «Государство благоденствия» требовало колоссального финансирования и значительных бюджетных дефицитов. Одновременно тогдашнее законодательство давало достаточно серьезные возможности профсоюзам в части коллективной борьбы за высокую оплату труда. В США к этому всему добавилась еще и война во Вьетнаме, требовавшая миллиардных расходов ежегодно.

В 1973 году случилась очередная арабо-израильская война, в ходе которой арабские нефтедобывающие страны приняли решение о нефтяном эмбарго в отношении всех стран, которые поддерживали Израиль. Цены на нефть взлетели в 2,5 раза, резко увеличив инфляционное давление. В 1979 году подкинула проблем еще и исламская революция в Иране, устроив новый виток роста цен на нефть.

Кроме того, монетарная политика в большинстве стран в этот период была нацелена на поддержку экономического роста любой ценой. Ставки рефинансирования держались на низком уровне и почти всегда были отрицательными в реальном выражении (то есть за вычетом инфляции). Только в первой половине 1980-х годов ставки были взвинчены, что привело к обвалу нескольких экономик, не привыкших к такому обращению со стороны ЦБ.

Как результат, средние темпы инфляции в Северной Америке и Западной Европе в этот период превышали 5% в год — в 2,5 раза больше того, что считается нормальным сейчас. При этом темпы экономического роста существенно замедлились по сравнению с бурными в плане развития 1960-ми годами. В некоторых случаях, например в Великобритании, можно было говорить о полноценной долговременной стагнации.

Схожее можно было увидеть и по другую сторону железного занавеса — в СССР. Даже несмотря на принципиально другую экономическую модель и прямой выигрыш в виде высоких цен на нефть, эффект для советской экономики был скорее отрицательным. 1970-е неслучайно считались временем застоя. После стремительного роста в послевоенные 25 лет показатели оказывались намного более скромными — 3–4% в год в лучшем случае, а если брать рост потребительского сектора (без учета инвестпроектов), то и того меньше.

Инфляции в СССР в прямом смысле этого слова не было в силу всеобъемлющего государственного ценообразования, поэтому она выражалась в скрытой форме — в виде дефицита, который к началу 1980-х стал повальным. Таким образом, феномен стагфляции затронул так или иначе большинство промышленно развитых (и значительную часть развивающихся) стран вне зависимости от существующей в них экономической системы.

История повторяется

На рубеже 2010–2020-х годов случилась пандемия коронавируса. Какой бы ни была реакция властей на этот эпизод, она привела к взрывному росту государственных расходов. К примеру, дефицит бюджета США на протяжении двух лет подряд составлял около 10% ВВП (показатели, нормальные скорее для военного времени), да и сейчас остается выше 5%. В Европе, Китае и ряде других стран масштабы дефицита пониже, но тоже весьма существенные. Высокая фискальная нагрузка в период кризисов в последние пару десятилетий почти норма, но всё же не в такой степени, к тому же у нынешнего стимула была особенность — значительную часть денег раздали напрямую населению. В прошлые годы эти средства могли бы надуть пузырь на фондовом рынке, но вместо этого они пошли на потребительский рынок и основательно разогнали там инфляцию.

Реакция монетарных властей была запоздалая. Долгое время они утверждали, что инфляция является «временной». В конечном итоге меры в виде резкого ужесточения денежно-кредитной политики были приняты, но к тому времени в отдельных странах рост цен уже приблизился к двузначным показателям. Лишь ценой взвинчивания ставок удалось откатить инфляцию к умеренным значениям, но она всё равно остается выше традиционных таргетов в 2%.

Одновременно не блещут и показатели экономического роста. Из крупнейших стран лишь некоторые (США, Россия, Китай, Индия) могут продемонстрировать показатели выше 2%, но это обычно или восстановительный рост после кризисов, либо показатель обеспечивается за счет быстрого роста населения вследствие массовой миграции. В последнем случае улучшение ВВП на душу остается более чем скромным.

Теперь в уравнение добавляется еще и возможный кризис на углеводородном рынке, связанный с конфронтацией на Ближнем Востоке. Пока ведущие поставщики заняли сдержанную позицию, но эскалация конфликта может привести к изменению этого расклада. Так, Катар уже заявил о возможном эмбарго на поставку сжиженного природного газа, который для топливного баланса почти так же важен, как и нефть.

Еще одна особенность, сближающая нынешнее время с 1970-ми, — это небывалая активность работников, получающих дополнительные возможности для споров со своими нанимателями из-за нехватки рабочей силы. Бастуют все — от железнодорожников Германии до голливудских сценаристов. В 70-е именно индексация зарплат, как считают некоторые экономисты, стала ключевой причиной затянувшейся инфляции.

Найти отличия

В нынешней ситуации есть и существенные отличия от «контрольного» периода, причем как в хорошую, так и в плохую сторону. Из хороших новостей можно отметить, что финансовые власти всех стран бескомпромиссно борются с инфляцией, установив положительные реальные ставки. В США сейчас эта реальная ставка составляет 2%, а в России на данный момент и вовсе 7%.

Кроме того, правительства и бизнес уже несколько десятилетий стараются обеспечить меньшую энергоемкость экономики, а также диверсифицировать источники энергии, делая ставку на возобновляемую энергетику. Получается с переменным успехом, но всё же наличие альтернатив крупным поставщикам нефти скорее положительно сказывается на устойчивости экономики к ценовым шокам.

Еще одна особенность современности — малый или вообще отсутствующий рост населения. Естественный демографический прирост в подавляющем большинстве промышленно развитых стран ушел в отрицательную зону. Даже массовая миграция в полной мере его не компенсирует, по крайней мере в масштабах 70-х годов. Население становится не только более малочисленным, но и более старым, что, с одной стороны, способствует стагнации, с другой же — ограничивает инфляцию (старики больше сберегают и меньше потребляют).

Главным фактором, который делает ситуацию хуже, чем 50 лет назад, является гигантский накопленный государственный долг. Если в 1970-е годы долги развитых стран не превышали 50% ВВП, то сейчас они перевалили за 100% — и рост продолжается. Такой высокий долг может стать катастрофическим для государств, слишком высоко задравших ставки рефинансирования (к примеру, в США в ближайшее время выплаты по процентам могут достичь триллиона долларов в год). Что, в свою очередь, существенно ограничивает их свободу в борьбе с инфляцией. В этом смысле Россия со своим крошечным по современным меркам долгом (менее 20% ВВП) находится в выигрышной позиции — но все остальные факторы так или иначе затрагивают и нас.

"Известия"